Лаской-с. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом. Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему. — В ответ на вопрос о том, каким образом он смог приманить такого нервного пса (Шарика).

У меня нет возможности повторить всё, что они говорили. Я не охотник до бессмыслиц. — В телефонном разговоре с Петром Александровичем, по поводу четырёх посетителей во главе со Швондером.

Взрослая девушка, а как ребёнок тащишь в рот всякую гадость. Не сметь!

Зинуша, что это такое значит?

Боже, пропал калабуховский дом!

Опять! Ну, теперь стало быть, пошло, пропал калабуховский дом. Придётся уезжать, но куда спрашивается. Всё будет, как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет котёл в паровом отоплении и так далее. Крышка Калабухову.

Почему убрали ковёр с парадной лестницы? Разве Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что 2-й подъезд калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через чёрный двор? Кому это нужно? Почему пролетарий не может оставить свои калоши внизу, а пачкает мрамор? — Борменталю за обедом

Она носит несколько фонографический характер: как будто это существо где-то раньше слышало бранные слова, автоматически подсознательно занесло их в свой мозг и теперь изрыгает их пачками.

Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? […] Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнётся разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху!» — Я смеюсь. […] Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займётся чисткой сараев — прямым своим делом, — разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя! Невозможно в одно время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то иностранных оборванцев! Это никому не удаётся, доктор, и тем более — людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на 200, до сих пор ещё не совсем уверенно застёгивают свои собственные штаны!

Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

Вы стоите на самой низкой ступени развития, […] Вы ещё только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как всё поделить… […] …вам нужно молчать и слушать, что вам говорят. Учиться и стараться стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социального общества. — Шарикову

Иван Арнольдович, покорнейше прошу, пива Шарикову не предлагать.

— Переписка — называется, как его… Энгельса с этим чёртом… В печку её!

Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.

Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите её безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более, что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто — это вредно. Это — раз, а второе — вы и без водки держите себя неприлично.

Опять общее собрание сделали, Филипп Филиппович.

Вяземская: Во-первых, мы не господа.Преображенский: Во-первых, вы мужчина или женщина?

Преображенский: А вас, милостивый государь, прошу снять ваш головной убор.Пеструхин: Я вам не милостивый государь.

Преображенский: Доктор Борменталь, умоляю вас, мгновенно эту штучку, и если вы скажете, что это… Я ваш кровный враг на всю жизнь. […] Это плохо? […] Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.Борменталь: Это бесподобно.

Преображенский: Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет — не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И — боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет.Борменталь: Гм… Да ведь других нет.Преображенский: Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвёл 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», — теряли в весе. […] Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетённое состояние духа.

Преображенский: Понимаете, что получится, если нас накроют. Нам ведь с вами «принимая во внимание происхождение» — отъехать не придётся, невзирая на нашу первую судимость. Ведь у нас нет подходящего происхождения, мой дорогой?Борменталь: Какой там чёрт! Отец был судебным следователем в Вильно. […]Преображенский: Ну вот-с, не угодно ли. Ведь это же дурная наследственность. Пакостнее и представить себе ничего нельзя. Впрочем, виноват, у меня ещё хуже. Отец — кафедральный протоиерей.

Шариков: Вот всё у вас, как на параде. Салфетку — туда, галстук — сюда. Да «извините», да «пожалуйста-мерси». А так, чтобы по-настоящему — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.Преображенский: А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться?…Шариков: Ну, желаю, чтобы все…

ru.wikiquote.org

СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ - ЛУЧШИЕ ЦИТАТЫ

Помните школьную игру в гадание на книге? Загадываете вопрос, называете номер страницы и очередность строчки. Открываете книгу и зачитываете ответ. После чего впадаете в раздумье: а что бы это значило?

Вот и сейчас можно сыграть. Что не цитата, то ответ на вопрос. Что не диалог, то шедевр. И нет возраста у этих слов, ибо их величие бессмертно!

Гениальность Булгакова неоспорима и у меня нет других слов, кроме слов восхищения и благодарности его таланту. Глубина мысли, конфликт разума, сарказм, ирония — все продумано, все совершенно. «И прошу эти слова занести в протакол»…

Не хочется углубляться в монолог. Важна не моя речь, а слова истинного автора, которые мы можем лишь прочесть и цитировать.

СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ — ЛУЧШИЕ ЦИТАТЫ:

— Во-первых, мы не господа, — молвил, наконец, самый юный из четверых, персикового вида.— Во-первых, — перебил его Филипп Филиппович, — вы мужчина или женщина?— Какая разница, товарищ? — спросил он горделиво.— Я — женщина, — признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел.— В таком случае вы можете оставаться в кепке…

***

— Зина, там в приемной… Она в приемной?— В приемной, зеленая, как купорос.— Зеленая книжка…— Ну, сейчас палить. Она казенная, из библиотеки!— Переписка — называется, как его… Энгельса с этим чертом… В печку ее!

***

— Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно?

***

— Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.

***

— Человечество само заботится об этом и в эволюционном порядке каждый год упорно, выделяя из массы всякой мрази, создает десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар.

***

— Сообразите, что весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которое существует в природе.

***

— Не читайте перед завтраком советских газет.— Так ведь других нет.— Вот никаких и не читайте.

***

— Папа — судебный следователь…— Дак это же дурная наследственность!

***

— Террором ничего поделать нельзя с животными, на какой бы ступени развития оно ни стояло… Террор совершенно парализует нервную систему.

***

ФФ и Вяземская:– Хочу предложить вам, – тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, – взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.– Нет, не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налётом.– Почему же вы отказываетесь?– Не хочу.– Вы не сочувствуете детям Германии?– Сочувствую.– Жалеете по полтиннику?– Нет.– Так почему же?– Не хочу.

***

— Почему убрали ковёр с парадной лестницы? М? Что, Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд дома на Пречистенке нужно забить досками, а ходить кругом, вокруг, через чёрный вход?

***

— Ежели вы проживаете в Москве, и хоть какие-нибудь мозги у вас в голове имеются, вы волей-неволей научитесь грамоте, притом безо всяких курсов. Из сорока тысяч московских псов разве уж какой-нибудь совершенный идиот не сумеет сложить из букв слово «колбаса».

***

— Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

***

— Еда… штука хитрая. Есть нужно уметь, а представьте себе – большинство людей вовсе есть не умеют. Нужно не только знать что съесть, но и когда и как. И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет – не говорите за обедом о большевизме и о медицине.

***

– Нет, я не позволю вам этого, милый мальчик. Мне шестьдесят лет, я вам могу давать советы. На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками.

***

… и все забегали, ухаживая за заболевшим Шариковым. Когда его отводили спать, он, пошатываясь в руках Борменталя, очень нежно и мелодически ругался скверными словами, выговаривая их с трудом.

***

— Ну а фамилию, позвольте узнать?— Фамилию? Я согласен наследственную принять.— А именно?..— Шариков.

***

— Документ, Филипп Филиппыч, мне надо.— Документ? Чёрт… А, может быть, это… как-нибудь…— Это уж — извиняюсь. Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать.

***

— А-а, уж конечно, как же, какие уж мы вам товарищи! Где уж. Мы понимаем-с! Мы в университетах не обучались. В квартирах по 15 комнат с ванными не жили. Только теперь пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет своё право…

***

— В очередь, сукины дети, в очередь!— Нижнюю сорочку позволил надеть на себя охотно, даже весело смеясь. От кальсон отказался, выразив протест хриплыми криками: «в очередь, сукины дети, в очередь!»

***

— Что-то вы меня больно утесняете, папаша.— Что?! Какой я вам папаша! Что это за фамильярность? Называйте меня по имени-отчеству.— Да что вы всё: то не плевать, то не кури, туда не ходи. Чисто, как в трамвае. Чего вы мне жить не даёте? И насчет «папаши» — это вы напрасно. Разве я просил мне операцию делать? Хорошенькое дело: ухватили животную, исполосовали ножиком голову…А я, может, своего разрешения на операцию не давал.А равно и мои родные.Я иск, может, имею право предъявить.

***

Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция… Бред этих злосчастных демократов.

***

Вы, величина мирового значения, благодаря мужским половым железам.

***

Пойти, что-ль, пожрать. Ну их в болото.

***

Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку!

***

Учиться читать совершенно ни к чему, когда мясо и так пахнет за версту.

***

Один верит, другой не верит, а поступки у вас у всех одинаковые: сейчас друг друга за глотку.

***

— А вот по глазам — тут уж и вблизи, и издали не спутаешь. О, глаза — значительная вещь. Вроде барометра. Все видно — у кого великая сушь в душе, кто ни за что ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится.

***

— «Шарик» — она назвала его… Какой он к чёрту «Шарик»? Шарик — это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрёт, сын знатных родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пёс. Впрочем, спасибо на добром слове.

***

— А то пишут, пишут… Конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять всё, да и поделить…

***

— Где это видано, чтобы люди в Москве без прописки проживали.

***

— Вот всё у вас как на параде. Салфетку — туда, галстук — сюда. Да «извините», да «пожалуйста-мерси». А так, чтобы по-настоящему, — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме. А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться?

***

— Я не господин, господа все в Париже!

***

— Кушано достаточно. Всё испытал, с судьбою своею мирюсь и если плачу сейчас, то только от физической боли и от голода, потому что дух мой еще не угас… Живуч собачий дух.

P.S.: Друзья, читайте Булгакова и наслаждайтесь его творчеством. А главное помните, что зачастую собачьи сердца бывают гораздо теплее, чем человеческие. И, поверьте мне, это вовсе не метафора.

"Не читайте советских газет!": ars_el_scorpio

Оригинал здесь

Так уж получилось, что произведения Михаила Афанасьевича Булгакова долгое время не издавали. В первую очередь – из-за неоднозначного содержания его произведений, во-вторую – из-за неоднозначных отношения самого Мастера с советской властью. Чего стоит одно только присутствие на балу у Воланда свежерасстрелянного Генриха Ягоды вместе со своим помощником, который «опрыскал ядом стены кабинета» – в полном соответствии с буквой закона автор не назвал фамилий двух последних гостей, однако описал их с такими подробностями, что потенциальным читателям, благодаря открытости громких судебных процессов над высокопоставленными «врагами народа», не составило бы труда понять, о ком идёт речь. Или изображение «дьявольской рати» в роли этаких «работников правоохранительных органов высшей инстанции», карающих различных мошенников и прохиндеев, а в свободное время по-дружески подшучивающих над «младшими коллегами по цеху» (пришедшими их арестовывать сотрудниками НКВД).Впрочем, сейчас я буду говорить о другом произведении. Как вы уже догадались, я предлагаю вновь обсудить «Собачье сердце» и его главного злодея – профессора Преображенского. Гражданам, не читавшим, например, статью Михаила Маркина на этом же сайте год назад и удивлённым таким распределением ролей, я предлагаю хотя бы внимательно перечитать четвёртую главу книги и подсчитать количество однозначно отрицательных эпитетов, которыми автор описывает самого профессора и его подельника доктора Борменталя в ходе проведения операции.

Как я уже сказал, из-за неоднозначного содержания произведения Булгакова издавались малыми тиражами, значит, были «дефицитом», либо распространялись через «самиздат». А это означает, что основными читателями этих книг были те самые граждане, которых автор изобразил в лице профессора Преображенского. Или те, кто хотел бы жить, как профессор Преображенский – в семи комнатах, которые им «недодала» советская власть, раздающая жилплощадь всяким, понимаешь ли, шариковым и швондерам. И фразу профессора, которую я использовал в качестве заголовка, они используют чуть ли не в качестве своего девиза.И в чисто формальном любовании профессором эта прослойка общества всячески игнорировала его содержание – или предпочитала проигнорировать, потому что не хотела увидеть такое же отношение к миру в самих себе. В свою очередь монополия интеллигенции на трактовку произведений Булгакова привела к тому, что такое отношение стали разделять все. Апофеозом поверхностного восприятия является одноимённый фильм, который показывает историю профессора Преображенского глазами самого Преображенского.Хотя с тех пор Владимир Владимирович Бортко перешёл в КПРФ и даже поддерживает хорошую память о советском прошлом, он всё равно не может переосмыслить созданный им образ. Помню одну из передач «Исторический процесс», где он, присутствуя в качестве «свидетеля» от Сергея Кургиняна, просто не знал, что ответить, когда «свидетели» другой стороны раз за разом повторяли, как заведённые: «Шариков! Шариков! Шариков!» И в других дискуссиях такой «аргумент» зачастую оказывается ломом, против которого не находится приёма.Хотя кто такой Шариков-Чугункин? Самый обыкновенный люмпен, антиобщественное поведение которого очень скоро (по истечении весьма краткого периода послереволюционного идеализма) привело бы к близкому знакомству с целым букетом статей Уголовного Кодекса. Профессор в этом плане – гораздо интереснее и гораздо хуже. И что самое главное, подобные ему индивидуумы весьма часто встречается в окружающем нас мире.Итак, для начала полностью процитирую фрагмент с искомой фразой:

– Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет – не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И – боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет.– Гм… Да ведь других нет.– Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвёл 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», – теряли в весе.– Гм… – с интересом отозвался тяпнутый, розовея от супа и вина.– Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетённое состояние духа.

Интересно, что могло в советских газетах вызвать столь странную реакцию у человеческих организмов? Ведь этот диалог, как и многое другое в книгах Булгакова, не просто так вставлен был.Возможно, причина заключается в том, что могли бы писать другие газеты. Например, о том, кто, что, где и когда из господ вкушать изволил. Или о каких-нибудь скандальчиках в светском обществе. В общем, что-то вроде современных глянцевых журналов, чтение которых вызывает аппетит, способствует пищеварению и гарантирует сладкий сон тем, кому есть, что вкушать и где спать.«Советские» же газеты писали о социально значимом. О народных бедах внутри страны и мировых проблемах за границей, которые неизбежно отразятся и на жизни страны. О суровом настоящем и смутном в ближайшей перспективе будущем народа. О подвигах и свершениях людей, действующих в тяжких условиях. Да, такая пища духовная действительно может испортить аппетит бренному телу, и чтение материалов этого сайта здоровья посетителям не прибавит. Впрочем, если вы здесь читаете эти строки, значит, считаете, что есть вещи поважнее лично вашего телесного здоровья и душевного благополучия.Другое дело, что наш мир, где одни страны имеют нехорошую привычку бомбить другие страны, статус «сферического индивидуума в вакууме» в длительной перспективе ни душевного благополучия, ни даже телесного здоровья не гарантирует – разбомбят вместе с квартирой. Это понимают все «индивидуумы», за даже нарастившие себе очень толстый слой «вакуума», а посему усиленно заявляют о необходимости скорейшего перехода под крышу потенциального захватчика. Тем более что оккупанты заодно защитят «преображенских» от «шариковых», коими «индивидуумы» априори считают представитилей народных масс – просто не могут не считать при таких планах (о причинах такого поведения я уже писал).Для понимания сути профессора Преображенского также стоит почитать роман «Белая гвардия», написанный по личным впечатлениям самого автора, бывшего в то время в Киеве:

Бежали седоватые банкиры со своими женами, бежали талантливые дельцы, оставившие доверенных помощников в Москве, которым было поручено не терять связи с тем новым миром, который нарождался в Московском царстве, домовладельцы, покинувшие дома верным тайным приказчикам, промышленники, купцы, адвокаты, общественные деятели. Бежали журналисты, московские и петербургские, продажные, алчные, трусливые. Кокотки.Честные дамы из аристократических фамилий. Их нежные дочери, петербургские бледные развратницы с накрашенными карминовыми губами. Бежали секретари директоров департаментов, юные пассивные педерасты. Бежали князья и алтынники, поэты и ростовщики, жандармы и актрисы императорских театров. Вся эта масса, просачиваясь в щель, держала свой путь на Город.....Дело в том, что Город – Городом, в нем и полиция-варта, и министерство, и даже войско, и газеты различных наименований, а вот что делается кругом, в той настоящей Украине, которая по величине больше Франции, в которой десятки миллионов людей, этого не знал никто. Не знали, ничего не знали, не только о местах отдаленных, но даже – смешно сказать – о деревнях, расположенных в пятидесяти верстах от самого Города. Не знали, но ненавидели всею душой. И когда доходили смутные вести из таинственных областей, которые носят название – деревня, о том, что немцы грабят мужиков и безжалостно карают их, расстреливая из пулеметов, не только ни одного голоса возмущения не раздалось в защиту украинских мужиков, но не раз, под шелковыми абажурами в гостиных, скалились по-волчьи зубы и слышно было бормотание:– Так им и надо! Так и надо; мало еще! Я бы их еще не так. Вот будут они помнить революцию. Выучат их немцы – своих не хотели, попробуют чужих!– Ох, как неразумны ваши речи, ох, как неразумны.– Да что вы, Алексей Васильевич!.. Ведь это такие мерзавцы. Это же совершенно дикие звери. Ладно. Немцы им покажут.Немцы!!Немцы!!И повсюду:Немцы!!!Немцы!!

Знакомые слова, правда? И что интересно, «основание» для их произношения то же самое: мол, русский народ – это люди, которые «отстав в развитии от европейцев лет на 200, до сих пор ещё не совсем уверенно застёгивают свои собственные штаны!». Для полноты картины стоит упомянуть увлечение профессора столь модной в те времена «евгеникой», которая опять входит в моду у современных «преображенских».Но на этом пока закончу. Продолжение – в следующий раз.

ars-el-scorpio.livejournal.com

Не читайте за завтраком советских газет... ©

Глядя на заголовок этого поста, лучше прочитать за завтраком газеты о парке советских скульптур. Я вчера рассказывала о маленьком музее чертей в этом парке, а теперь немного об истории создания Груто-парка. По дороге к основным экспозициям на много метров в длину тянется стенд, оформленный ксерокопиями статей из газет и журналов на разных языках, посвященных парку и его создателю Вилюмасу Малинаускасу. Собственно, этот стенд вы и видите справа на фото ниже. Кое-что я сфотографировала и это довольно любопытное чтение. Как раз для завтрака. :-)) В конце будет немного видов парка.

Если текст мелковат, можете нажимать на фото, в отдельном окне откроется более крупный вариант.

2. На латышском языке:

3. На английском в "Ньюсуик":

4. И специально пересняла все, что было на русском о парке:

10.

11.

12.

13.

14.

И немного картинок, иллюстрирующих сказанное в газетах:

15. Эстрада в парке:

16. И пушка перед ней:

17. Детская площадка:

18.

19. Зоопарк мы не фотографировали, за исключением этого гигантского петуха перед ним:

20. А вот фото ресторанчика имеется.

21. Рядом - тот самый солдат, которого делали немецкие военнопленные:

22-23. Интерьеры внутри оформлены на охотничью тему:

24-25.

26-27.

28. Очень мне шишки понравились :-)

29.

30. Про основную экспозицию парка фото будут в другой раз.

31. Ушли мы оттуда практически на закате...

renatar.livejournal.com

не читайте за завтраком советских газет

capsolo — 05.09.2010 В мире полно людей, которым вы можете не понравиться. И то, что вы делаете, им может не понравиться тоже. Вяжете вы крючком, сочиняете стихи, путешествуете, готовите вкусности, разводите крыс или алоэ, сидите в офисе девять часов в день - если вы не понравились какому-то человеку, он найдет, к чему придраться. К вашему стилю. К вашему берету. К вашим открыточкам и изумленно пищащим крысятам. А на самом деле - к тому, что вы не соответствуете его ожиданиям; к тому, что вы успешнее, чем он; к тому, что вы счастливее, чем он; к тому, что вы просто есть такой, какой вы есть. С подобной проблемой часто сталкиваются люди, работающие в творческих областях и имеющие смелость результат оного творчества представлять на суд публики. В таких случаях не стоит для собственного душевного спокойствия пытаться беседовать с тем, кто высказывается в вашу сторону подобным образом, пытаться его переубедить или понять. Последнее - вообще бесполезно. Знаете, почему он вам это говорит? ПОТОМУ ЧТО. И этот ответ все объясняет :) Среди моих знакомых есть люди, которые ужасно расстраиваются из-за негативной реакции в интернете на какие-либо их действия, переживают и тратят время на то, чтобы как-то изменить эту ситуацию. Это нереально, вы ничего не измените. Если вы хоть что-то собой представляете, всегда, ребята, ВСЕГДА найдется человек, которому вы не нравитесь. Которому сделанное вами кажется глупостью, непотребством, скукой, который очень хочет к вам привязаться и задеть вас. Или донести до вас истину, без которой вы, конечно, жить не можете. Просто потому, что ему вставило. Просто потому, что он считает, что без его драгоценного мнения вы никак не проживете. Просто ПОТОМУ ЧТО. Вы не обязаны его понимать. Вы не обязаны ему отвечать. У вас вообще нет перед ним никаких обязательств. Вы его не знаете и знать не должны. Я просто достаточно часто сталкиваюсь с этим, когда наши солисты расстраиваются из-за реакции некоторых зрителей на наше общее творчество, или писатели - из-за комментариев и рецензий. Отреагировать на все это просто нереально, а в больших количествах сильно портит настроение - ведь творческим людям действительно нужна "отдача зала". А когда они получают реакцию подобного рода, сразу возникают сомнения: а может, они правы? А может, это я такой плохой? Может, то, что я делаю, - плохо, некачественно, и мне стоит остановиться? Очень опасный момент. В такой момент можно вспомнить одну вещь. Это то, чье мнение для вас действительно ценно. Не интересно, это нюанс. Ценно. По больше части - я здесь сейчас освещаю в основном эмоциональную реакцию - в сфере, простите за тавтологию, ваших эмоций. Любое мнение интересно - негативное или нет. Мамы, папы, друганов и дяди Васи с района. Это тот самый зал, на который мы работаем. Но вот ценность мнений вы определяете для себя сами. Для себя я давным-давно очертила круг людей, мнение которых для меня пользуется ценностью: это родственники, близкие друзья, некоторые знакомые и люди, обладающие опытом и авторитетом в той области, в которой я работаю (причем последних я могу не знать лично - но они для меня авторитет). То есть, возьмем пример, написала я книжку. Пришли родственники, сказали: ты крута. Мне приятно. Пришли друзья, сказали: нормально, но нас не вдохновили такие-то моменты. Мне приятно, но я задумываюсь. Пришли, скажем, Олди. Сказали: ничего так, но... и дальше кратким списком то, на что следует обратить внимание. Я задумываюсь: то, что они говорят, полезно (хотя может быть и неприятно). Это - авторитет. Все остальное в основном вызывает у меня улыбку, включая весьма резкие отзывы. Это забавно, когда ты так бесишь человека. Улыбайтесь, это всех раздражает :) Надо всегда помнить, что действительно дает тебе отклик, который ты получаешь. Зачастую он не несет информации, кроме "я не нравлюсь какому-то чудаку, но это его проблемы". Ваши близкие и авторитеты не хотят, чтобы их проблемы стали вашими. Все остальные, с претензиями, глубокомысленными замечаниями, критическими обзорами (если они не критики, которые умеют это делать, и ставят себе целью не обосрать, а осветить) идут, простите, на хуй. Вернее, они идут туда, если пытаются навязывать мнение и предъявлять претензии ("Актер играл не так, как мне хотелось"). Если они просто высказывают мнение - да отлично. Оно интересно, но не несет для вас истинной эмоциональной ценности. Вы внимательны, вы слушаете, но это не руководство к действию и не повод задуматься о том, что вы делаете неправильно. Повод задуматься о том, что неправильно, - это если вас дружно обосрал весь интернет. Но и то, голову терять не стоит. Пока же сколько людей, столько мнений... Если и близкие сказали: дружочек, ты сделал плохо - тогда уж точно повод размышлять и что-то менять. Вы не можете заставить других думать так, как вам удобно. Вы не можете достигнуть справедливости в этом вопросе. Вы не можете нравиться всем поголовно. Это не-ре-аль-но. И в таких случаях хорошо бы знать, где остановиться, где перестать читать советские газеты за завтраком - то бишь, реакцию на то, что вы сделали. И ни на миг не забывать самого главного: вы ДЕЛАЕТЕ, а не сидите на жопе. Вы делаете и идете вперед. Вы стараетесь совершенствоваться. Вы знаете, что вы правы. Так при чем тут анонимные и не-анонимные комментаторы? К сожалению, в России существует прямо-таки штамп отзыва, когда тот строится по принципу: "Да, мне все ужасно понравилось, но..." - и критический разбор на три страницы. И при этом человеку реально понравилось, НО... и тут он имеет вам сказать. Не учитесь там, где не учат. Критика - искусство тонкое. Всегда (если уж читаете газеты) смотрите, насколько человек разбирается в теме, насколько он старается донести до вас что-то важное, а не просто потрындеть на завалинке. И не выказать разочарование оттого, что потратил деньги на билет. И вообще, насколько он компетентен. Если уж читаете, тогда задумывайтесь, а не снимайте верхний эмоциональный слой и не руководствуйтесь парой слов, которые вас лично задели. Бывают весьма дельные вещи, сказанные людьми, которых вы не знали до этого и которые могут не являться специалистами. Но это уже другой разговор. В данном посте речь идет о негативных отзывах. А уж если вы кому-то не нравитесь, ПОТОМУ ЧТО, тут и вообще логику не следует искать. Просто забейте. Просто - ЗАБЕЙТЕ. Да, это непросто. Да, злые комментарии могут расстраивать, но расстраиваетесь ведь вы, значит, вы и контролируете это. Смех - отличное оружие. Посмейтесь, только про себя. Вступать в дискуссии - гиблое дело, ребята. Вы никому ничего не докажете. Нет, не докажете. Да, этому надо учиться. Но ведь никогда не поздно, правда?

yablor.ru

О профессоре Преображенском. Часть первая: "Не читайте советских газет!"

Впрочем, сейчас я буду говорить о другом произведении. Как вы уже догадались, я предлагаю вновь обсудить «Собачье сердце» и его главного злодея – профессора Преображенского. Гражданам, не читавшим, например, статью Михаила Маркина на этом же сайте год назад и удивлённым таким распределением ролей, я предлагаю хотя бы внимательно перечитать четвёртую главу книги и подсчитать количество однозначно отрицательных эпитетов, которыми автор описывает самого профессора и его подельника доктора Борменталя в ходе проведения операции.

И в чисто формальном любовании профессором эта прослойка общества всячески игнорировала его содержание – или предпочитала проигнорировать, потому что не хотела увидеть такое же отношение к миру в самих себе. В свою очередь монополия интеллигенции на трактовку произведений Булгакова привела к тому, что такое отношение стали разделять все. Апофеозом поверхностного восприятия является одноимённый фильм, который показывает историю профессора Преображенского глазами самого Преображенского.

Хотя с тех пор Владимир Владимирович Бортко перешёл в КПРФ и даже поддерживает хорошую память о советском прошлом, он всё равно не может переосмыслить созданный им образ. Помню одну из передач «Исторический процесс», где он, присутствуя в качестве «свидетеля» от Сергея Кургиняна, просто не знал, что ответить, когда «свидетели» другой стороны раз за разом повторяли, как заведённые: «Шариков! Шариков! Шариков!» И в других дискуссиях такой «аргумент» зачастую оказывается ломом, против которого не находится приёма.

Хотя кто такой Шариков-Чугункин? Самый обыкновенный люмпен, антиобщественное поведение которого очень скоро (по истечении весьма краткого периода послереволюционного идеализма) привело бы к близкому знакомству с целым букетом статей Уголовного Кодекса. Профессор в этом плане – гораздо интереснее и гораздо хуже. И что самое главное, подобные ему индивидуумы весьма часто встречается в окружающем нас мире.

Итак, для начала полностью процитирую фрагмент с искомой фразой:

– Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет – не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И – боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет.

– Гм… Да ведь других нет.

– Вот никаких и не читайте. Вы знаете, я произвёл 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читающие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать «Правду», – теряли в весе.

– Гм… – с интересом отозвался тяпнутый, розовея от супа и вина.

– Мало этого. Пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетённое состояние духа.

Возможно, причина заключается в том, что могли бы писать другие газеты. Например, о том, кто, что, где и когда из господ вкушать изволил. Или о каких-нибудь скандальчиках в светском обществе. В общем, что-то вроде современных глянцевых журналов, чтение которых вызывает аппетит, способствует пищеварению и гарантирует сладкий сон тем, кому есть, что вкушать и где спать.

«Советские» же газеты писали о социально значимом. О народных бедах внутри страны и мировых проблемах за границей, которые неизбежно отразятся и на жизни страны. О суровом настоящем и смутном в ближайшей перспективе будущем народа. О подвигах и свершениях людей, действующих в тяжких условиях. Да, такая пища духовная действительно может испортить аппетит бренному телу, и чтение материалов этого сайта здоровья посетителям не прибавит. Впрочем, если вы здесь читаете эти строки, значит, считаете, что есть вещи поважнее лично вашего телесного здоровья и душевного благополучия.

Другое дело, что наш мир, где одни страны имеют нехорошую привычку бомбить другие страны, статус «сферического индивидуума в вакууме» в длительной перспективе ни душевного благополучия, ни даже телесного здоровья не гарантирует – разбомбят вместе с квартирой. Это понимают все «индивидуумы», за даже нарастившие себе очень толстый слой «вакуума», а посему усиленно заявляют о необходимости скорейшего перехода под крышу потенциального захватчика. Тем более что оккупанты заодно защитят «преображенских» от «шариковых», коими «индивидуумы» априори считают представитилей народных масс – просто не могут не считать при таких планах (о причинах такого поведения я уже писал).

Для понимания сути профессора Преображенского также стоит почитать роман «Белая гвардия», написанный по личным впечатлениям самого автора, бывшего в то время в Киеве:

Бежали седоватые банкиры со своими женами, бежали талантливые дельцы, оставившие доверенных помощников в Москве, которым было поручено не терять связи с тем новым миром, который нарождался в Московском царстве, домовладельцы, покинувшие дома верным тайным приказчикам, промышленники, купцы, адвокаты, общественные деятели. Бежали журналисты, московские и петербургские, продажные, алчные, трусливые. Кокотки.Честные дамы из аристократических фамилий. Их нежные дочери, петербургские бледные развратницы с накрашенными карминовыми губами. Бежали секретари директоров департаментов, юные пассивные педерасты. Бежали князья и алтынники, поэты и ростовщики, жандармы и актрисы императорских театров. Вся эта масса, просачиваясь в щель, держала свой путь на Город. ....Дело в том, что Город – Городом, в нем и полиция-варта, и министерство, и даже войско, и газеты различных наименований, а вот что делается кругом, в той настоящей Украине, которая по величине больше Франции, в которой десятки миллионов людей, этого не знал никто. Не знали, ничего не знали, не только о местах отдаленных, но даже – смешно сказать – о деревнях, расположенных в пятидесяти верстах от самого Города. Не знали, но ненавидели всею душой. И когда доходили смутные вести из таинственных областей, которые носят название – деревня, о том, что немцы грабят мужиков и безжалостно карают их, расстреливая из пулеметов, не только ни одного голоса возмущения не раздалось в защиту украинских мужиков, но не раз, под шелковыми абажурами в гостиных, скалились по-волчьи зубы и слышно было бормотание:

– Так им и надо! Так и надо; мало еще! Я бы их еще не так. Вот будут они помнить революцию. Выучат их немцы – своих не хотели, попробуют чужих!

– Ох, как неразумны ваши речи, ох, как неразумны.

– Да что вы, Алексей Васильевич!.. Ведь это такие мерзавцы. Это же совершенно дикие звери. Ладно. Немцы им покажут.

Немцы!!

И повсюду:

Немцы!!!

Немцы!!

Но на этом пока закончу. Продолжение – в следующий раз.

www.odnako.org